Железнодорожный: «Жить тяжело, умирать страшно»

Фото: Иван Козлов

Почему-то все думают, что микрорайон «Железнодорожный» — это за Камой. Хотя тот, что за Камой, по документам называется «Заречный». А настоящий «Железнодорожный» находится в районе вокзала и ДКЖ.

Первые бараки здесь появились ещё век назад, полноценно посёлок начал развиваться в тридцатые годы с кооператива железнодорожников, а достраивали его уже пленные немцы после войны.

Фото: Иван Козлов

Начать прогулку по нему можно прямо от вокзала «Пермь II», потому что пройтись по пешеходному железнодорожному мостику всегда приятно. С него открывается отличный вид на пути, на город и на непонятную конструкцию, которую возвели на месте другой непонятной конструкции, располагавшейся слева от ведущего в университет тоннеля. Первую в итоге разобрали, так и не достроив, а на её месте возвели другую. Хочется верить, что ей повезёт больше. Но хватит торчать на мостике.

Фото: Иван Козлов

Мало кто знает, что в Перми всегда существовало как минимум два заведения под названием «У Моста». С первым всё понятно, а второе располагалось в начале этого самого пешеходного мостика и представляло собой довольно отвратный шалман. Сейчас его сносят — остался один только металлический каркас. Ну и ладно.

Фото: Иван Козлов

Это даже хорошо, потому что вид сносимого ржавого ларька отлично подготовит нас к прогулке по микрорайону. Спустя буквально десять метров мы наткнёмся на остатки железнодорожной колеи, которая когда-то вела в бывший грузовой двор станции «Пермь II», а теперь двора нет (на его месте руины и автомойки — тут обещают со временем построить автовокзал) и колеи тоже нет (на её месте живописная тропинка, уводящая нас на Парковый). Но мы туда не пойдём, потому что поднимемся по улице Папанинцев, оставив позади себя привокзальное бомбоубежище (кажется, одно из немногих пермских бомбоубежищ, содержащихся в нормальном состоянии и потому закрытых).

Фото: Иван Козлов

В конце довольно короткой улицы Папанинцев нас ждут два неординарных здания. Первое из них — построенные в 1953 году «Папанинские бани» на Каменского, 9, которые примечательны своей архитектурой, да ещё буфетом. Он выглядит многообещающе, но при этом всегда закрыт.

Фото: Иван Козлов

Во втором здании, на Каменского 18, расположено швейное ателье, мастерская по пошиву церковной одежды и часовня в честь иконы божией матери. Из-за этого здание, один угол которого украшает древняя ржавая вывеска, а другой — икона с лампадкой и сложенные в беспорядке кресты, смотрится странно и эклектично.

Фото: Иван Козлов
Фото: Иван Козлов

Чуть выше говорилось о том, что демонтируемый ларёк станет отличным вступлением к экскурсии. Это потому, что здесь всё как-то так. Тот район, к которому я ещё десять лет назад успел привыкнуть, активно разрушают, демонтируют, сносят и равняют с землёй, а на его месте возводят новые здания. Вот, например, огромный жилой комплекс на улице Гатчинской строится прямо на месте бывшего стадиона. Ну и пусть себе. Спорт вреден.

Фото: Иван Козлов

В «Железнодорожном» вообще настоящий рай для плохих фотографов, которые любят снять старый барак на фоне современной высотки и назвать фотографию «городские контрасты».

Фото: Иван Козлов
Фото: Иван Козлов

Правда, буквально через квартал дела обстоят немного иначе. Если мы посмотрим на участок, ограниченный улицами Энгельса, Боровая и Папанинцев, то тут всё сносят, но ничего не строят. Когда-то на этих улицах стояли двухэтажные дома, деревянные и каменные, многие из них ещё довоенной постройки. Насколько я помню, несколько лет назад их обитателей принялись активно расселять — не то потому, что большинство этих домов были в жутком аварийном состоянии, не то из-за планов построить здесь наконец нормальную широкую дорогу, чтобы люди, выезжающие по утрам с Паркового по Энгельса, не стояли в диких пробках.

Фото: Иван Козлов

А потом не случилось ничего. Может быть, ещё случится. Но сейчас район выглядит странно и гнетуще. Там, где раньше стояли жилые дома, уже успели вырасти кусты и молодые деревца, а рытвины от гусениц бульдозеров заполнились водой. В гуще зелени утопают оставшиеся домики, руины гаражей и овощных ям, турники и ошмётки водопроводных труб.

Фото: Иван Козлов

Ещё в прошлое моё посещение, года полтора назад, здесь стояли дома. Особенностью одного из них был велосипед, привязанный под самым коньком крыши. В те времена я ходил по этой улице чуть не каждый день и могу с уверенностью сказать, что его никто никогда не снимал. Он просто висел и всё. Теперь велосипеда нет, потому что дома нет, и мне интересно — его так и умяли в итоге ковшами и гусеницами вместе со стеной?

Фото: Иван Козлов
Фото: Иван Козлов

Конечно, старые барки нужно было уничтожить, иначе они бы начали уничтожать живущих в них людей. Только вот что теперь будут делать с этой стремительно дичающей территорией? И как сложились судьбы людей, которых отсюда уже выселили или ещё выселяют? Когда-то в одном из таких домов на улице Боровой жили мои близкие люди, и по их примеру я знаю, насколько мучительной и трудной процедурой становилось для здешних жителей выселение. Впрочем, так всегда бывает в таких случаях. Сражаться приходилось за каждый рубль. Стены многих домов, которые сейчас уже снесены, не случайно были исписаны фразами типа «Отдайте наши деньги» или «Требуем деньги». А на одном из домов, который сегодня ещё сохранился, по-прежнему можно различить надпись даже не финансового, а экзистенциального характера: «Жить тяжело, умирать страшно».

Фото: Иван Козлов
Фото: Иван Козлов

Что-то и правда тяжело. Пора, наверное, выбираться отсюда. Можно пройти мимо Дома культуры железнодорожников и прогуляться вдоль лесопарка по Малкова. Уже на границе этого района по правую руку вы увидите болотце, на берегах которого любят отдыхать местные жители. Несколько лет назад один пермский поэт написал об этом месте стихотворение:

В Перми, неподалёку от улицы Малкова есть болото —

Копия самой гнусной трясины, только уменьшенная.

У его берегов на скамейке всё время бухает кто-то,

В основном женщины — скучные, толстые женщины.

ᅠᅠ

У женщин такие же толстые и скучные имена

Клавдия, Люда, как вариант — Зинаида

Они покупают дешёвого пива, нефтяного вина

Или ещё какого-то пойла отталкивающего вида

ᅠᅠ

Они здесь общаются, лузгают семечки, делают шашлыки

Называя мужей козлами, а общих подруг — коровами

Иногда к ним приходят тощие загорелые мужики

В клетчатых шортах и с пальцами татуированными

ᅠᅠ

Жизнь людей, которые тут бухают, как правило, не задалась

Настолько нереспектабельно это вонючее место.

В болоте, в самой трясине всё время булькает мразь,

Которая современной науке вполне может быть неизвестна.

ᅠᅠ

В общем-то, всё предельно понятно. Но иногда, ночами

Когда я прохожу вдоль болота, употребив Ягуара

Мне кажется — здесь российский вариант легенды о Нараяме

И все эти грустные бабы, когда становятся старыми

ᅠᅠ

И когда понимают, что их смертный час всё ближе,

Подходят к болоту, допивают дешевое пиво

Заходят в токсичную мутно-зелёную жижу

И, растворяясь, булькают в ней тоскливо.

Фото: Иван Козлов

Ладно, ладно. Это я написал, просто скромничаю.

Только Ягуар я с тех пор не пью. А вот на болоте ничего не изменилось.