В окрестностях «Красных Казарм»

Добраться сюда относительно трудно — нужно следовать за каждым поворотом улицы Николая Островского, которая после пересечения с Чернышевского норовит затеряться между дворами старых пятиэтажек и титаническими зданиями ЖК «Альпийская горка». На вашем пути будет несколько ориентиров. Вот, например, путеводная звезда:

Ещё один ориентир, тоже приметный, но не такой романтичный (хотя для кого как) — флаг ДНР, поднятый почему-то над автостоянкой и русской баней.

Дальше проще — около жилого комплекса «Флагман» улица Островского превращается в улицу Красные Казармы. Вам как раз сюда. Смотрите только, не сверните в овраг и гаражный кооператив — там как-то чересчур мрачно, а в кустах спрятан загадочный самострой, с обитателями которого, наверное, лучше не сталкиваться.

Красные Казармы вы не спутаете ни с чем — это очень приметные кирпичные дома (именно из-за цвета кирпича они изначально так и назывались — никакого идеологического подтекста здесь нет).

Наверное, самая характерная черта окрестностей улицы Красные Казармы заключается в том, что здесь вообще не поймёшь, живое это пространство, умирающее или мёртвое. В исторических зданиях здесь располагаются военная комендатура и военная прокуратура, но ни про одно из этих зданий нельзя точно сказать, заброшено оно или функционирует. Чаще всего окна на первых этажах здесь заложены кирпичом, а если не заложены, то заколочены досками или забиты старыми коврами.

Весь этот квартал создан как будто бы по принципу лабиринта. Если пройти по улице вдоль полумёртвых зданий военных ведомств — упрёшься в какие-то ворота и ни за что не догадаешься, что за ними находится обжитое пространство, а не какая-нибудь частная база. Мне пришлось посмотреть карту, чтобы убедиться в этом. Только тогда я попал во двор дома по адресу Чернышевского, 21а, в котором дети сооружали штабик на дереве, а какой-то одинокий мальчик лет десяти сидел под яблоней и играл сам с собой в карты. Я сразу почувствовал себя чужим — этот двор был со всех сторон окружён бетонными заборами, а по единственной дороге, которая позволяла к нему добраться, просто так бродить не принято — слишком далека она от любых проходных маршрутов. У меня возникло ощущение, что я попал в один из самых странных дворов Перми, в котором размеренно текла какая-то своя жизнь. Впрочем, второй выход отсюда я всё же нашёл — он был тщательно замаскирован и сперва показался мне дверью в чей-то гараж.

Он вывел меня в бесконечные гаражные ряды, примыкающие к территории Красных Казарм. Охранник гаражного кооператива так удивился незнакомому человеку, что даже не стал сопротивляться, когда я сфотографировал его вместе с его колоритной сторожкой.

Поблуждав ещё полчаса, я наконец вышел из этого квартала и стал обходить Красные Казармы вдоль забора по Чернышевского. Заглянуть за забор удалось только один раз, но пейзаж при этом открылся достаточно характерный:

Немного поблуждав в каких-то остатках садовых домиков, я вышел на улицу Льва Шатрова. Мне не хотелось на ней задерживаться. Улица Льва Шатрова меня всегда страшно раздражала — в Перми много неприятных улиц, но я не мог припомнить более унылую в своём однообразии. Однажды я даже заблудился здесь, разыскивая нужный адрес и пытаясь сориентироваться среди плотно посаженных серых пятиэтажек, как две капли воды похожих одна на другую. Единственное, что привлекло моё внимание на этот раз — часовня на территории краевой организации инвалидов войны в Афганистане. Правда, зайти не получилось — ворота были наглухо закрыты, а рядом с объявлением, приглашающим помолиться в часовне, висело объявление о том, что территория охраняется собаками и вход на неё запрещён. Когда-то я был знаком с одним ветераном Афганской войны, и это был (и есть, слава богу) прекрасный человек, но полный противоречий. Видимо, это им в принципе свойственно.

Дойдя до конца Льва Шатрова, я не удержался, достал смартфон и написал об этой улице неприятный твит. А потом поднял глаза от экрана.

Надо сказать, я очень долго считал, что «открыть рот от удивления» — это такая художественная гипербола, что-то типа «челюсть отпала». Со временем я, видимо, стал слишком впечатлительным и понял, что открыть рот — это вполне обычная физическая реакция на некоторые вещи. Последний раз со мной такое случилось месяц назад, когда я гулял по лесу, и дорогу мне перебежала лосиха с лосёнком. И вот сейчас — я поднял глаза от смартфона и открыл рот.

В момент, когда я отправил твит, в мире что-то поменялось. Это прозвучит безумно, но улица как будто бы оскорбилась и моментально отреагировала — пожалуй, она могла бы отреагировать, причинив мне какое-нибудь зло, но случилось иначе. Скорее, она решила меня разубедить, потому что дальше стало происходить что-то странное. Во-первых, я увидел перед собой вот это:

Во время многих прогулок я натыкаюсь на Жэк-арт разной степени чудовищности и включаю одну-две фотки с ним в текст. Но всё, что я видел раньше, не идёт с этим ни в какое сравнение. Кажется, я наконец нашёл цитадель, грибницу, королеву-мать, первородный бульон Жэк-арта, который распространяет его споры по всем остальным дворам города. Наверняка всё это устроила какая-нибудь маленькая девочка, но выглядит это всё равно чертовски безумно — последний раз я видел такое скопление мрачных игрушек в квартире художника Анатолия Краева, страдающего манией собирательства.

На этом улица Льва Шатрова не успокоилась. Пока я разглядывал эту груду игрушек, ко мне сзади подкралась женщина и вместо того, чтобы поинтересоваться, чем я тут занят, сказала: «А у нас магазин новый открывают! Прямо у дома! Вот здорово!». Я поспешил отойти подальше, и следующим, что я увидел, стали балконы домов, которые из-за системного глюка немного сместились в текстурах:

Потом мне были показаны крокусы — в пермских палисадниках я их видел считанные разы, да и то исключительно весной.

А потом я стал подозревать, что ко всем этим аномалиям примешалась ещё и пространственно-временная, так что меня отбросило назад лет на двадцать. Во всяком случае, примерно столько лет я не видел в пермских дворах мужчин, играющих в шахматы

Столько же лет (то есть, практически с детства) мне не встречались приёмщики стеклотары. Один из них сидел неподалёку от шахматистов — он развалился в обшарпанном мягком кресле, окружив себя пирамидами из бутылок тёмного стекла и, ей-богу, выглядел настоящим бутылочным королём. К сожалению, вам придётся поверить мне на слово, потому что фотографироваться он постеснялся — сказал, что он уже пьяный с утра и запустит в меня бутылкой, если я буду настаивать.

Мои подозрения в том, что время стало течь как-то неправильно, подтвердила эта вывеска:

А когда через секунду мне на глаза попалась сделанная баллончиком надпись «Голосуйте за СПС», у меня и вовсе разыгралась нешуточная паранойя. До сегодняшнего дня я и представить не мог, что смогу порадоваться предвыборным плакатам на улицах Перми. Когда я наконец выбрался на Героев Хасана, эти плакаты выглядели всё так же отвратно, но они, по крайней мере, вернули мне чувство времени. А может быть, буквально вернули меня в 2016 год из той временной ловушки, в которую я попал на Льва Шатрова.

Во всяком случае, эта улица больше не кажется мне скучной. Ругательный твит я теперь, пожалуй, удалю.