Уличные музыканты

Валерий Шумков

Я немного начинал играть в девятом году, когда на заводе кризис случился. Денег мне там платили 20 тысяч, а после кризиса стали платить всего 12, да ещё и отправили в частично оплачиваемый отпуск. Денег не хватало. А я гармошку 20 лет не брал, но всё-таки решил взять её в руки. Какое-то время совмещал игру с работой. Потом, в 2010 году, получил отпускные и рассчитался. С тех пор сижу здесь.

Я везде понемногу работал. Сначала трудился на заводе в Мотовилихе, у мартеновских печей стоял подручным сталевара. В девяностые не платили нигде. В 1995 открыл ЧП, торговал сигаретами на Молодёжной, но потом нас стали с места на место гонять, а в 2000 году мы и вовсе обанкротились. Думаю: чё делать? Пошёл снова на завод, 15 лет там не был. На листопрокатном работал.

Я, конечно, не профессиональный музыкант. Просто мы на этом росли. Дядьки в нашем детстве играли в бараках, а мы сидели и слушали гармонь. Дядька меня даже не учил — я просто любил, когда он отставлял гармонь, можно было брать её и играть. По-простому, на басах. А потом я в 25 лет женился, этот дядька у меня на свадьбе отыграл — тут уж я не удержался и попросил его меня научить. А до остального сам дошёл — шаляй-валяй, конечно, не на профессиональном уровне. Потом, правда, я ещё 20 лет гармошку не брал в руки. А затем стукнул кризис, я огляделся, смотрю — все играют. Серёга-Лабиринт играет, Витька-гармонист. Когда я торговал на Молодёжке, Витька играл на гармошке там. Я ему тогда говорил: «Витька, дай сыграть, пока народу нету». Возьму, сыграю, потом народ появляется, и он дальше работает.

Я думал, что на гармошке буду играть только на пенсии, но сложилось иначе. Я сначала на Перми II играл, но потом Серёга и Витька сказали — типа, чё ты нам конкуренцию создаёшь, иди в город играй. Вот я и ушёл от них.

Какое время настало? Как мы раньше работали — подручным сталевара платили 300 рублей. У меня отец 180 получал по тем временам на стройке, а у меня 300 выходило. Можно было копить. А теперь у меня даже сына сокращают, молодёжи работать негде. А пенсионерам, которые работают, они хотят пенсию снижать.

Я тут не всегда сижу, на пару месяцев в год езжу играть в Воркуту. У меня мама умерла в 2012 году, и через два года я сел и поехал играть в другой город. Мороз там был — минус 22. Поиграю, забегу погреться, потом опять играю. С четырнадцатого года приезжал туда трижды. Я хотел в феврале ехать, но там шахтёры погибли, и я решил отсрочить — в итоге поехал в мае и вернулся только вчера.

Вы из «Звезды»? У нас один из подручных сталевара был внештатным корреспондентом газеты «Звезда», в восьмидесятые ещё. Всегда писал статьи — если дом развалился или ещё что-нибудь такое. Потом ушёл рекламу распространять. Сейчас уж помер, наверное.

Семён Рабаев

Я не музыкант, а композитор. Занимаюсь музыкой три с небольшим года. По образованию я врач, занимался бизнесом и вообще чем только не занимался. Закончил школу в Дербенте, одновременно закончил музыкальную школу по классу фортепиано. А в 1984 году поступил в Пермский медицинский институт.

На сегодня у меня вышло три альбома. Первый альбом называется «Молитва будущего ребёнка». Это музыка и одна композиция с голосом. Идея альбома в том, что человек говорит с мамой и папой до появления на свет. Я писал это для того, чтобы наша молодёжь меньше употребляла алкоголь, а первородящие девочки были двадцатилетними.

Второй альбом называется «Мелодии любви». Он в стиле new age. Успокаивает, лечит и расслабляет. В нём есть композиция «Городской этюд». Я так выражаю любовь к родине. Также там есть композиция «Мелодия любви», на которую мой друг, хореограф из Дягилевской гимназии, поставил танец. Он есть на ютубе. Там солирует мой старший сын.

В этом же альбоме есть композиция «Диалог» — моё мнение о том, как мужчина разговаривает с женщиной. Слов там нет, только музыка. Вечная тема: нам «ля-ля-ля», мы «бу-бу-бу», но вроде договариваемся.

Третий альбом называется «Разговор под музыку». На композицию «Звёздная ночь» была написана песня со словами хорошего человека Анатолия Мельникова, которого, к сожалению, с нами уже нет, и я его никогда в жизни не видел. А альбом называется так, потому что там есть композиция «Звонок из прошлого». По моему мнению, она про людей, которые поругались и мирятся. Чтобы, если двое поругались, всегда кто-то первым набрался смелости и начал примирительный разговор.

В прошлом году я объехал 23 города России. Я всегда выступаю под открытым небом в рамках своего проекта «Музыка кругом». Любой человек может подойти и послушать музыку в самом неожиданном месте, причём бесплатно. Просто при желании они могут купить альбом.

Я начинал здесь, у «Колизея». Потом выступал в ТРК «Столица» и «Семья». Ещё в прошлом году я много был в Казани, влюбился в этот город. Я думаю, что из любого города человек обязательно должен вынести что-то своё, поэтому я написал композицию «Гудбай, Казань». Много выступал в Сочи и Ростове, там меня очень тепло приняли.

Три года назад музыка стала моим главным и единственным занятием, но ведь врач — это навсегда. Совсем недавно, ещё вчера, я выступал в парке Горького, и там женщине стало плохо. Я ей оказал первую медицинскую помощь. Мои друзья это выставили в «Фейсбуке» — они были рады, что я не теряю своих навыков.

Сергей «Лабиринт» Диев

Я учился на Балмошной, после восьмилетки пошёл в строительное училище, там три года пробыл. Десятый класс заканчиваешь, и ещё один год надо по профессии отработать, столяром-строителем. А после уроков мы всей группой столяров шли в духовую комнату и там учились духовой музыке. Фронтовик у нас был руководителем, он нас и научил играть. Я на тубе играл. На тромбоне научился и на кларнете. Потому что не курил, мне легко было. А потом в армии прекратил это всё, хотя мне нравилось, я быстро схватывал.

В армии я зато на гитаре научился играть. У нас в каптёрке была гитара, и я «В траве сидел кузнечик» на одной струнке играл. Старослужащие говорят: «Ты или научись, или мы тебе эту гитару галстуком завяжем». А у нас доктор был, украинец. Показал мне три аккорда — я так и научился играть.

После армии я работал — в психушке на Революции санитаром, ревизором работал. Потом нас, ревизоров, посокращали, и я в электричке стал петь. Со временем на комбик скопил.

А до этого я шесть лет торговал в тех же электричках газетами «Лабиринт». Всё отдал этому бизнесу. Даже когда у меня не было голоса, я просил жену мне рекламу на магнитофон записать. Вешал себе этот магнитофон на шею и включал — в электричке все смеялись. А у меня голоса нет, что поделаешь. Это же надо в каждом вагоне сказать рекламу, чтоб газету взяли. Так ведь не возьмут. Но потом она подорожала, и бизнес закончился.

Тогда вплотную музыкой стал заниматься. Тогда много было ребят, которые ходили по электричкам, но сейчас почти все ушли. А для меня это основное дело в жизни, я так семью кормлю. Мне нынче в ноябре уже шестьдесят лет будет. Заходи на огонёк. Я, правда, не пью. Меня одна женщина закодировала. Точнее, не закодировала, а вылечила энергетикой и молитвами. Если кому надо будет — обращайтесь. Я уже два года ни капли в рот не беру.

В электричках я пою по утрам, а тут, в тоннеле, я просто отдыхаю, потому что тут не подают ничего. Как кризис начался — так и перестали. Это очень ощущается. Хотя ещё весной нормально было, там можно было за три часа 500-600 рублей заработать. Кто понимает — тот платит. Видит, что хорошо поёт человек. Но сейчас как отрубило — да ещё и лето, все в отпусках.

У меня сын институт культуры закончил. Он свою передачу сделал на «Ветте» — ездит по всему нашему краю. Он в интернете есть, меня в интернете тоже полно. В «Одноклассниках» я есть. Но не появляюсь там — там же общаться надо, как-то активничать.

Однажды мимо меня две женщины шли, увидели, говорят: «Хотите в кино сниматься?». Я говорю: «Давайте, а чё делать?». Они говорят: «Пойте в электричке, для вас же это привычно». Ну, я спел. Только песню «Я свободен» я не люблю, меня попросили её выучить, чтоб в кино сняться. А так я шансон жизненный люблю и ретро. Раньше красивые песни были.